Индивидуальное время — самое важное

Самое важное происходит, когда в жизни ребёнка появляется взрослый, у которого есть время и желание заниматься конкретным ребёнком — узнавать его личные особенности, потребности, когда он может подстраиваться под ребёнка, учитывать его настроения. Это самое важное. Если речь идёт о детях с особенностями развития, чтобы заметить и понять их потребности, нужны большие усилия со стороны взрослого. Но они всегда вознаграждаются. У нас был показательный случай, когда одна наша опытная волонтёр, взрослая женщина, психолог, с очень сильной мотивацией, начала ходить к очень сложной девочке, которая лежала, не разговаривала.

Она к ней ходила раз в неделю, и ничего не получалось, никакого контакта не выстраивалось, девочка никак не реагировала, хотя волонтёр старалась ей читать, и разговаривать, и гладить её. И в какой-то момент она сказала нашему психологу: «Ну, наверное, ничего не получается, потому что она на меня не реагирует никак». И как это часто бывает, когда наше терпение заканчивается и совсем не остаётся ресурсов, в какую-то ближайшую из их встреч девочка сжала руку женщине и наконец пошла на контакт. Просто для этого понадобилось в итоге два месяца. Видимо, настолько уже она была отстранена от мира, что нужно было много времени, чтобы довериться, чтобы привыкнуть и понять, что приходят именно к ней.

Волонтёр помогает узнавать и осваивать новое

Потребности ребёнка могут быть самыми разными, и индивидуальный взрослый наставник может заметить, что ребёнку интересно, чего он боится, чему бы хотел научиться. У сотрудников учреждений на это не бывает ни времени, ни желания. А волонтёр может помогать ребёнку освоить что-то новое, что он ещё не умеет делать.

Дети в семье осваивают всё естественно, даже если у ребёнка есть какие-то особенности развития. Конечно, чем особенности более выражены, тем тяжелее даются новые навыки, ребёнка приходится целенаправленно этому учить. И зачастую единственным человеком для ребенка-сироты, который может помочь, становится волонтёр. Кого-то надо учить ходить, кого-то надо учить ползать, кого-то — держать карандаш.

Вместе с волонтёром дети начинают более активно интересоваться окружающим пространством. Наставник для них становится проводником в окружающий мир.

Общение развивает

Мы работаем в основном с коррекционными детскими учреждениями, в которых дети отстают в психическом развитии, ведут себя не соответственно возрасту, в их поведении есть особенности, которых не бывает у обычных детей. Поэтому работать с ними, конечно, сложнее, результаты не такие быстрые, но они тоже заметны. Потому что когда дети получают индивидуальное внимание и общение, они сильно меняются.

Если у ребёнка серьёзная инвалидность, если он сильно отстаёт в развитии, то, к сожалению, очень часто сотрудники детского дома исходят из того, что у этого ребёнка нет никаких потребностей, кроме физиологических, что ему не нужны ни новые впечатления, ни общение с людьми, что если он накормлен, чист и у него ничего не болит, то все его потребности удовлетворены. По сути, живой человек сводится к организму. И с ним никто не общается.

Более того, если появляется волонтёр, который готов с этим ребёнком общаться, сотрудники обычно отговаривают его. Но это неверный подход — люди с особенностями не отличаются от нас ничем по своим потребностям. В итоге ребёнок начинает узнавать волонтёра, реагировать, начинает оживать. И даже сами сотрудники учреждения регулярно удивляются и признают это.

Надёжная связь развивает мозг
Есть исследования, подтверждённые МРТ мозга, что если у ребёнка есть опыт доверительного общения со взрослым, это влияет на развитие его мозга. Регулярное общение — основа формирования привязанности, благодаря которой мозг развивается активнее.

Волонтёр учит общаться
Волонтёр может быть посредником между ребёнком и другими детьми. Он учит подопечного общаться, потому что сами дети между собой чаще всего дерутся — это связано с тем, что они просто не умеют по-другому. Волонтёр показывает, что можно что-то делать вместе, как играть и во что играть, учит разрешать конфликты.

Волонтёр помогает ребёнку в разных ситуациях
Например, наставник может навещать его во время госпитализации в больнице. Любому ребёнку важно, чтобы в больнице его кто-то навещал. У сотрудников детских учреждений этой возможности нет, поэтому иногда единственный человек, который приходит к ребёнку, это волонтёр. Когда удаётся это организовать, это всегда очень радостно. Это помогает снизить уровень стресса от пребывания в больнице.

Волонтёр учит социальным навыкам
Без волонтёра у многих подростков нет возможностей узнать реальную жизнь. Волонтёр помогает ребёнку учиться тому, что для него актуально. Он может понять, что важнее для ребёнка, чего он не умеет, чему готов учиться. И это огромное количество всего — кого-то мы учим ползать, кого-то мы учим в магазине что-то покупать. С волонтёром у ребёнка больше шансов побывать в действительно важных для него местах — не просто в театре или музее во время общей экскурсии. Волонтёры открывают детям нормальную обычную жизнь — могут проехаться в метро или на автобусе, сходить в магазин. Другого способа получить этот опыт, кроме как с помощью личного взрослого, у детей из детских домов нет.

У нас была история в детском доме-интернате для детей с глубокой умственной сохранностью. Мы там встретили девочку с сохранным интеллектом, без ног. Она была чуть ли не единственная говорящая в этой группе. С помощью волонтёра её перевели в другое учреждение, и в итоге девочка оказалась в семье. Этот перевод поспособствовал семейному устройству — иначе её бы не заметили.

Личное общение повышает самооценку ребёнка
Любой ребёнок интересен и важен сам по себе, но очень редко дети в учреждениях это понимают. Общение с наставником — ценный для ребёнка опыт, потому что появляется человек, который начинает общаться именно с тобой, потому что именно он представляет интерес и ценность. До этого все взрослые, которых видит ребёнок, делают свою работу. А такое общение — не работа, а совершенно добровольное и приятное дело.

Меня зовут Александр. Я работаю в инвестиционной сфере, занимаюсь международным развитием нашего бизнеса. О программе узнал, когда ещё работал в «Тройке». Я всегда испытывал некую потребность в вовлечении в такие вещи, но у меня не было опыта и тем более педагогического образования. Было желание, но я колебался: смогу ли я правильно распорядиться временем, будет ли это представлять ценность для самого ребёнка. Но в итоге я всё-таки прошёл тестирование и попал в программу, чему очень рад. Это произошло в декабре 2011 года. Я благодарен нашему куратору Яне за то, что она смогла подобрать мне пару. Ведь самое сложное - это найти человека, которому будет комфортно с тобой. Куратор видит этих детей. От него очень многое зависит. И Яна посоветовала, чтобы мне подобрали Вадика. Ему на тот момент было 14 лет.

Было это под Новый год. Прихожу, бегают ребята, и заходит Яна (куратор), приводит Вадика. Первые, наверное, 40 минут он просто качался на стуле. Не смотрел на меня, смотрел вполоборота.
Вадик замкнутый мальчик. Вначале он совсем не воспринимал меня.
Но после знакомства на встречу я шел уже с мыслью, что у меня начался новый этап в жизни - что нужно настраиваться на отношения с Вадиком. И после двух недель и Вадик, и я подписали согласие, что на ближайший год мы становимся парой в программе. И мало-помалу наши отношения становились все менее формальными и все более доверительными"

Рассказать нашу историю по главам — это как «Войну и мир» пересказать. Процесс привыкания был длительный. С декабря до конца мая — это период знакомства, когда он мало что мне рассказывал. Проявлял иногда при мне — но чаще всего когда меня не было — какие-то немотивированные вспышки эмоций. Воспитатели говорили мне, что Вадик то подрался, то преподавателя оскорбил, то взял и послал девочку на «три весёлые буквы». Мне было сложно достучаться до него. Был период протеста.
Потом на три месяца они поехали в лагерь. Этот период мы с ним общались в игровой комнате — это такое небольшое помещение, где сидят волонтёры в парах или ребята. Причём дети разных возрастов, а игровая у них одна не то что на этаж — одна на интернат. Там люди всё время. Мы там в основном делали математику и не разговаривали. Просто он делал — я объяснял. Это был период сложного привыкания. Но время летит. С сентября 2012 по весну 2013 года мы начали общаться больше, не могу сказать, что все, что на сердце, Вадик мне рассказывает, но все-таки стал немного больше раскрываться. Так у нас стали более близкие отношения. Я начал узнавать его мнение о воспитателях, об учителях. Со временем он начал комментировать поступки других, давать свои суждения.

Переломный момент с Вадиком - это период с сентября 2014 года до совершеннолетия, его выход на финишную прямую перед выпуском. При достижении совершеннолетия Вадик не сразу получит жилье - и тут самый важный момент, когда я должен в 10 раз больше включиться. Это самый важный момент, чтобы я его не потерял. Мне важно было включиться еще и потому, что тогда Вадику не хватало упорства и целеустремленности. Это более социально незащищенные дети. И важно, чтобы они не делали необдуманных поступков.

Я не переоцениваю свой вклад в жизнь Вадима, но единственное, я понимаю, как важно человеческое участие и внимание. У каждого своя судьба. Но когда у человека есть ощущение, что он кому-то нужен, что есть, с кем поделиться, что он получит совет или поддержку - то это человеку помогает, даже подсознательно. Для людей, которые живут без родителей, важна уверенность, что он не один.
Сейчас Вадик работает на обувной фабрике "Парижская коммуна", он большой молодец, это реальное производство, где есть правила, график работы, ответственность.
У этих ребят реальная проблема с трудойстройством, их не хотят брать на работу, я рад, что у Вадима получилось.
Это не моя заслуга - он попал на производственную практику, себя зарекомендовал хорошо и ему дали возможность устроиться на работу.
Многие дети из детских домов живут с ощущением, что им все должны, они долгие годы воспитывались и росли с этой мыслью.
Переломить это можно только через индивидуальную работу.
Еще одна из самых частых проблем - заниженная самооценка. Как передать им чувство уверенности в себе, чтобы они поверяли и приняли? Нужно быть с ними в контакте, интересоваться их жизнью - это большое подспорье.
Вадим вырос и мне давно предлагают взять второго ребенка в качестве наставника. Но я не хочу, это сложно.
Я не рассматриваю нашу дружбу как разовый проект, который уже завершился, это не проектная работа. Я хочу чтобы эти отношения были всегда, они могут быть разного качества и разной интенсивности, но я не хочу, чтобы они закончились. Вадим сам может сказать, что больше не хочет общаться, но я нет.
Это не процесс, это состояние, эти отношения надо развивать, поддерживать, меняться. В этих отношениях бывают интенсивные моменты, когда важно быть рядом - так было когда Вадим получал квартиру, искал работу. Я бы хотел быть и оставаться для Вадика человеком, с которым он может обсудить любые вопросы.

«Валя — суперактивная, весёлая, громкая, честная, искренняя, талантливая, настоящий друг. С марта 2018 года я являюсь её наставницей в детском доме под Рязанью. И хотя я стараюсь рассказывать истории, делиться впечатлениями, помогать разбираться в каких-то ситуациях, меня не покидает ощущение, что учусь в итоге я и заботятся обо мне.

Действительно сложно, когда общаешься с ребёнком, выстроить правильную коммуникацию, понять, кто ты для него и кто он для тебя. Это самый сложный этап в работе. Могут возникнуть сестринские, материнские чувства, потому что хочется всё ему дать, как-то заботиться, особенно когда ты видишь пробелы и тебе хочется пустоты эти заполнить.

В самом начале пути нужно обозначить, как вы с ним общаетесь. У меня получилось это сделать. Я знала, что не буду брать ребёнка в семью, и мы сразу обговорили с Валей, кто такой наставник и на что она может рассчитывать в отношении меня.

Договорились, что Валя может мне позвонить в любой момент и задать любой вопрос, что мы будем с ней видеться время от времени. Это больше похоже на близкие дружеские отношения.

Сначала ты чувствуешь большую дистанцию и стену непонимания. Мне потребовалось, наверное, полгода общения для того, чтобы она мне могла доверять. Основное правило — не сдаваться и постоянно общаться.

Валю никто не научил выражать свои чувства, то, что она думает, свои потребности. Поэтому так важно их заметить, понять, что её не устраивает и что волнует. Ей очень сложно рассказать об этом, потому что у неё нет примера, как можно рассказать о проблеме и о том, что происходит в её жизни. И мы с ней учимся говорить об этом. Разбираться в себе и говорить.

Всю весну и лето Валя общалась с будущими приёмными родителями. Я была очень рада, что её возьмут в семью. В итоге она сама отказалась туда идти. Говорит, что ей там некомфортно. Так бывает.

Мы с ней много об этом говорили — сейчас она мне доверяет полностью и готова обсуждать со мной любые темы.

Сейчас у неё такой возраст, что её интересуют в основном мальчики и красота. Но мне очень ценно, что она делится со мной всеми сложными ситуациями. На каникулы, возможно, опять поедет в Москву. Это было бы просто отлично, мы больше всего времени проводим вместе тут. Летом почти месяц виделись через день. Я, конечно, чувствую, что личное общение ребёнка вдохновляет. После лета она была заряжена и на учёбу, и на личные жизненные цели — хотела поступать в Институт культуры, учить корейский и как-нибудь поехать туда. Мы даже ходили в корейский ресторан. Как она возвращается в Солотчу, темы постепенно возвращаются к мальчикам. Приходится каждый раз её накручивать, подбадривать. Но у неё всё получается!»

О волонтерстве

Я никогда раньше не была волонтером. Желание попробовать себя в этом было, но время найти не получалось: мешал нестабильный график, посменная работа... Но однажды я наткнулась в интернете на статью, которую не смогла не дочитать до конца. Это было интервью волонтера, который навещает детей в детских домах и больницах. Герой материала говорил, что, помогая другим, он помогает себе и становится лучше.

Наверное, это то, что мне было нужно в тот момент, потому что меня очень вдохновил этот материал, и я решила непременно попробовать себя именно в этом направлении добровольчества – помощь сиротам.

Вскоре я узнала про фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам» и решила пройти обучение там. Оно состояло из четырех семинаров, на которых мы изучали особенности психологии детей, растущих без родителей. Мне было немного страшно, что я не смогу найти общий язык с такими детьми, буду не знать, как реагировать на те или иные их поступки и слова. Но во время обучения психологи отвечали на наши вопросы и давали много полезных советов, как подружиться (именно подружиться! не заменить родителя и не стать новым воспитателем) с ребятами из детских домов, и я поверила в свои силы.

О программе 1+1

Мне понравилось разнообразие программ в фонде. Одна из самых популярных – больничное волонтерство: каждую неделю приезжаешь в определенную больницу и помогаешь в уходе за разными детьми. Но мне это не очень подходило, так как я быстро привязываюсь, а в больнице ты можешь подружиться с ребенком за одну-две встречи, а потом больше никогда его не увидеть – он выпишется. Мне хотелось именно дружбы, продолжительных отношений с ребенком, поэтому я выбрала программу «1+1»: ее задача – подружить одного волонтера и одного ребенка, чтобы последний получил недостающее ему внимание, научился общаться и привязываться.

Меня прикрепили к детскому дому на «Юго-западной». Я приехала туда в первый раз, и мне выбрали воспитанника, к которому я буду приезжать каждую неделю - 16-летнюю Полину. У нее тяжелая форма инвалидности – синдром Дауна и ДЦП, она почти не разговаривает.

Я боялась, сможем ли мы найти общий язык и, главное, буду ли я полезной для нее? К тому же мне говорили, что у Полины непростой характер, и далеко не все могут поладить с ней.

Ничего подобного я не заметила в нашу первую встречу – все, казалось, было идеально. Я пришла к Полине в игровую комнату, она стала показывать мне своих кукол, раскраски, и мы начали вместе играть. Но минут через 30 она вдруг попрощалась со мной и ушла. Конечно, я испугалась, что не понравилась ей, и мы не подружимся. Однако в следующий раз Полина узнала меня и, увидев, обрадовалась. Та встреча мне очень запомнилась: тогда все дети вместе с воспитателями играли спектакль, и во время постановки Полина все время пыталась подбежать ко мне и обнять. Это было очень трогательно.

О дружбе

На первых порах у меня все равно были мысли, что волонтерство в детском доме – это не мое: Полина иногда была не в настроении и не хотела ничего делать. Чего-то она боялась – например, качаться на качелях. Было сложно и оттого, что Полина почти не говорит. Я начала заниматься с ней, но это было нелегко: мы вместе смотрели раскраски, я называла предметы, и Полина старалась повторить за мной.

Все изменилось примерно через два месяца, когда мы уже привязались друг к другу. Я стала ждать каждую встречу с ней, заметила, что и она искренне радуется. Она перестала бояться всего, когда рядом я, и я услышала этот счастливый детский смех, который теперь ни на что не променяю. Нам стало действительно весело вместе: качаться на качелях, надувать мыльные пузыри, петь, рисовать.

Я научилась понимать Полину без слов: жестами она показывает, например, что плохо себя чувствует, или просит обнять ее. Нашла я способы и бороться с плохим настроением Полины. На самом деле, таких ребят очень легко развеселить: например, я рисую смешную рожицу на воздушном шарике и показываю его Полине, или надуваю шарик, а потом резко сдуваю его – она всегда смеется.

Полина стала взрослее за это время, мне приятно, что в чем-то она брала пример с меня. Стала сдержаннее, аккуратнее. Теперь если ее просишь о чем-то, она слышит твою просьбу и выполняет ее.

О помощи и отдаче

Сейчас мне 27, Полине скоро будет 17. В 18 ее, скорее всего, переведут в ПНИ. Я хотела бы обязательно и дальше дружить с Полиной и ходить к ней туда. Ведь за год нашей дружбы и я тоже сильно изменилась.

Прежде всего, изменилось мое отношение к ребятам с особенностями развития: сейчас я понимаю, что они такие же, как и другие дети, не отталкивающие, добрые, милые, хорошие.

У меня пропал страх, что, общаясь с ними, я что-то могу сделать не так, обидеть. Теперь я знаю: такие дети тонко чувствуют положительное отношение к ним и отвечают тем же.

Еще я стала счастливее – именно так чувствуешь себя, когда помогаешь кому-то. Я много даю Полине, но получаю я не меньше. Каждая ее улыбка – это радость и заряд позитивными эмоциями. А еще я понимаю, что все, что между нами – это искренне, ведь Полина просто не умеет притворяться. И это чувство очень ценно.

Мне хотелось бы, чтобы в детских домах было больше добровольцев и чтобы больше людей решались волонтерить по программе «1+1». Да, вначале может быть страшно, но на самом деле здесь нечего бояться. Достаточно прийти, улыбнуться – и ребенок откроется тебе. И в такой момент неповторимое тепло чувствуешь и ты, и ребенок.

История нашей первой встречи

«В детском доме я в первый раз. Есть несколько минут подумать, собраться с мыслями. Ребятня играет в мячик на улице, в коридорах слышен детский смех, негромкие разговоры взрослых. От лёгкого волнения я немного раскраснелась. Столько всего позади: обучение, тренинги, разговор с психологом, получение волонтёрской книжки.

Сейчас войдет Юра. Я о нем почти ничего не знаю. А вдруг я ему не понравлюсь, а вдруг что-то пойдет не так и всё испорчу? Очень много "а вдруг".

Зашёл Юра — высокий, стройный и очень симпатичный. Мы рассмотрели друг друга и, чтобы пауза не затягивалась, я начала разговор. Болтали обо всём: о футболе, о любимой хоккейной команде «Сибирь», о настольном теннисе, о предпочтениях в еде и главное — о том, что я не планирую его усыновлять, я хочу просто общаться. Он всё знает и всё понимает. Знакомство длилось недолго, минут 20. Нам хватило. Говоря сленгом, «забились» на следующую встречу, печь блины. Так началось наше знакомство, плавно переходящее в дружбу».

Потом было много хороших моментов, встреч, впечатлений. Последний год ребята не виделись — у Лены появился маленький ребёнок, у Юрки была своя, не менее интересная жизнь 17-летнего подростка. Но они не переставали быть хорошими друзьями. И вот, наконец, они снова встретились и вспомнили самые счастливые моменты их дружбы.

Встреча спустя три года

"На улице начинается весна, пахнет свежестью. Я дома, жду дорогого гостя, моего друга Юрку, мы с ним дружим уже больше трёх лет. Пока жарятся крылышки в духовке, проносится рой мыслей.

Юрка. Сейчас ему уже 17, он живёт со своей сестрой, которая взяла его под опеку. У сестры — муж, сын. И теперь они одна большая семья. За это время и моя семья поменялась — сын сладко сопит в кроватке. С Юркой мы давно не виделись, но постоянно на связи по телефону и в соцсетях.

Знаю, что он хорошо учится, занимается спортом, хочет летом подработать, потому что копит на сноуборд, дружит с девочкой — всё как у свертников.

А вот и долгожданная встреча — мы обнялись как старые и добрые друзья! Я правда соскучилась. Юрка повзрослел, возмужал, вытянулся и стал с меня ростом, но остался тем же лёгким и приятным в общении, улыбчивым мальчишкой. О чём мы только не болтали: и про детский дом, про ребят, которые сейчас там, и тех, которые выпустились, о его спортивных достижениях, об учёбе, о планах.

Посмотрели фото с наших встреч — а их, уж поверьте, немало. Вот мы на коньках: улыбнулась, потому что они были на размер больше — это коньки мужа. Вот мы на скалодроме — выиграли сертификат за одно из лучших сочинений на тему «День у наставника на работе». Вот мы в кино, вот мы на выставке Ван Гога сидим с другими ребятами из детского дома и наблюдаем за интерактивно движущимися полотнами. Вот мы на стадионе «Заря», где проходит турнир по футболу между детскими домами, мы не заняли первое место, но Юра получил статуэтку — он лучший вратарь. Вот мы на роликах в фитнес-центре — удалось связаться с директором, которая дала Юре бесплатный абонемент на три месяца. Вот мы просто гуляем и кормим птичек. Вот мы на квесте: локация «ужасы» — мы с другим волонтёром кричали от страха, а Юра нас успокаивал. А вот я беременная, и мы с Юрой лопаем мороженое…

Рядом, под все наши воспоминания, улыбки и хихиканья, ползает сын, с интересом разглядывая нового гостя, искренне улыбаясь ему».

«Спросите, зачем мне всё это? Разве нет других дел, забот? Конечно же, есть, но и это моя часть жизни. Делиться с Юрой светлой частичкой себя, реализовывать свои безумные творческие идеи (сделать вместе Деда Мороза из пластиковых бутылок, метр в высоту), восполнить спортивные пробелы — сыграть командами в лапту или резаться с Юрой в настольный теннис. Это вызов самому себе. А сможешь ли ты жить не только ради себя?

Волонтёры — это одна большая семья, в которой неважен возраст, национальная принадлежность, семейное положение и твой статус в общество. Мы всегда опора друг другу. Попробуйте, приходите к нам — поверьте, вы получите столько бодрости, столько энергии и адреналина, что просто не сможете заснуть! Будете думать: "А чем я ещё могу быть полезным?"»

Что такое наставничество?
Это регулярное общение взрослого с ребёнком-сиротой. Взрослый помогает ребёнку с учёбой и другими школьными вопросами, учит навыкам общения, помогает ориентироваться в современном обществе. При этом общение регулируется договором: в течение первого года взрослый должен встречаться с ребёнком раз в неделю.

Договор на целый год — это такая ответственность...
Да, договор со сроком минимум на один год — сложившаяся практика наставничества. Такие отношения — это большая ответственность перед ребёнком, поэтому наставники проходят собеседование с психологом и куратором программы, а после — тренинги по подготовке. Это сложнее, чем нерегулярно ездить в детские дома, но и гораздо эффективнее. Именно такие отношения помогают ребёнку восстановить доверие к миру и взрослым людям, становятся для них "значимыми" взрослыми и таким образом могут влиять на ребёнка.

А я точно справлюсь?
Если есть сомнения, то лучше побольше почитать на эту тему (например, брошюру и другие книги, сходить на встречи с куратором программы наставничества и задать все свои вопросы. Но вопросы будут задавать и вам: именно во время встречи-собеседования психолог и куратор программы понимают, стоит ли человека допускать до программы наставничества. Диагностику, анкетирование, собеседование проводят коллегиально, решение о дальнейшей судьбе волонтёра, его переходе на следующий этап — обучение — принимает вся команда специалистов. «Быть наставником или воспитателем молодого человека с тяжёлой судьбой, с опытом воспитания в казённом учреждении с минимальными социальными навыками и с большим сопротивлением любому педагогическому воздействию — задача не из лёгких», — говорит Екатерина Селенина из нижегородского фонда «Надежда». «Наставник должен быть терпеливым, последовательным, гибким и одновременно целеустремлённым. И важно, чтобы вы могли точно сформулировать, зачем вы хотите стать наставником».

Почему мне могут отказать?
Ограничений не так много, но они есть. Прежде всего важно распланировать своё время так, чтобы раз в неделю приезжать в детское учреждение и проводить время с ребёнком. Психологи организаций не допускают до программ людей, у которых нет чёткой мотивации, или тех, кто готовится стать приёмными родителями, для них есть другие способы знакомства с ребёнком. Например, «Старшие Братья Старшие Сёстры» не рекомендуют волонтёру участвовать в программе, если у него меньше года назад умер кто-то из близких людей. Иногда приходят люди, недавно пережившие потерю, им кажется, что, общаясь с ребёнком из сиротского учреждения, они смогут быстрее пережить горе от потери или избавиться от чувства вины, сделав доброе дело. В таком случае психолог советует человеку отложить участие в программе, так как наставническая деятельность требует затрат внутренних ресурсов. Это не значит, что человек никогда не сможет участвовать в программе, он может вернуться к ней позже, а сейчас попробовать другие виды волонтёрской помощи.

Как мне нужно готовиться?
Всех участников программы ждут 1-2-дневные тренинги, на которых подробно рассказывают про психологические особенности детей-сирот, про общение в подобных парах, про сложности. Но хорошо бы к этому времени разобраться в себе, понимать свой ресурс и ограничения, почитать что-то о детской психологии и быть готовым к неожиданностям. В любом случае у вас будет поддержка психологов благотворительных фондов и таких же наставников.

Какая это будет поддержка?
У всех программ по-разному, но в первые месяцы это происходит настолько часто, насколько нужно наставнику или ребёнку. У фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам» встречи происходят раз в две недели, регулярно встречаются и группы наставников. «С парами первого года частота общения одна (поначалу раз в две недели, раз в месяц), через полгода реже, пары второго года — официальная частота раз в квартал, но на практике поддержка требуется чаще, и наши психологи всегда на связи. Они ведь штатные сотрудники организации, многие работают в организации долго, и это обеспечивает стабильность поддержки. Начиная с третьего года общения пары уже входят в режим стабильности отношений, когда они уже умеют сами справляться с большинством возникающих ситуаций», — рассказывает Нина Воронцова, директор программы «Старшие Братья Старшие Сёстры». Так, по программе работают семь психологов в Москве, два в Санкт-Петербурге, и по одному сотруднику в Московской и Тульской областях.

Как я буду выбирать ребёнка?
«В большинстве программ решение о том, как создать пару, принимают психолог и куратор программы, и именно взрослого подбирают под ребёнка, а не наоборот», — говорит Анна Серкина, психолог программы «Один + один» фонда «Волонтёры в помощь детям-сиротам». Но, конечно, учитываются пожелания наставника, если он хотел бы общаться с ребёнком определённого пола или возраста. Но в большинстве программ при выборе опираются на оценку психологов, результаты собеседования и общения с ребятами. Психологи хорошо представляют, кому кто может подойти, и так формируют пары.

При подборе пар «наставник — подопечный» учитывается множество факторов: совместимость темпераментов, верность, навыки взаимодействия, хобби и стремления, опыт воспитания собственных детей, собственный детский опыт наставника и многое другое. Главное здесь — соблюдать основной принцип: действовать в интересах ребёнка, помнить, что подбирают подопечному наставника, а не наоборот.

А почему недостаточно раз в месяц ездить на встречи?
Чтобы сформировать надёжную привязанность и доверительные отношения, нужно общаться часто. С собственными детьми родители общаются ежедневно, регулярность — это основа любых отношений. Поэтому ежемесячные встречи — это слишком редко.

А что делать, если я не смогу ходить целый год?
Конечно, есть случаи, когда ничего нельзя сделать: неожиданный переезд, командировка, другие форс-мажорные обстоятельства. Но все кураторы наставнических программ настаивают, что это большая ответственность и что важно выбрать такой период, когда меньше риск неожиданностей.
Так, в фонде «Волонтёры в помощь детям-сиротам» рассказывают, как недавно волонтёр — девушка-стюардесса — переехала в другой город через три месяца после начала общения с ребёнком. «Мы потом целый год не могли найти ребёнку нового наставника, это было очень сложно, он никого не принимал», — говорит Мария Рыльникова, руководитель программы «Наставничество».
«Но при этом существуют и правила выхода из отношений. Если вы понимаете, что не можете продолжать, нужно не резко перестать общаться, а в идеале подготовить ребёнка и передать его другому надёжному взрослому».

А если мне не понравится ребёнок или я не понравлюсь ему?
В человеческих отношения бывает всякое, но так как пару готовят профессиональные психологи, эксперты в теме наставничества, и именно они подбирают наставника и ребёнка, то чаще всего люди совпадают. Кроме того, пару сопровождают психологи, и они помогают в сложных случаях. Многие дети и взрослые говорят, что первое впечатление часто бывает ошибочным. И даже если сначала они друг другу не нравились, то получаются очень прочные пары.

А что потом? Через год разрываем отношения?
«Самое, конечно, плохое, что может сделать наставник или волонтёр, это просто исчезнуть», — говорит Анна Серкина, психолог «Волонтёров».
«То, как закончатся отношения, может повлиять на сформированность таких психологических понятий у подростка-сироты, как временная перспектива и устойчивость привязанности, на развитие поведенческих моделей в ситуации сепарации, изменения обстоятельств, утраты, на способы мышления и саморегуляции», — уверена Екатерина Селенина из фонда «Надежда».
«Есть очень много пар, которые продолжают общаться и спустя годы после первой встречи. Мы знаем много таких историй, некоторые из них мы рассказали в этом спецпроекте (например, история Александра и Вадима). Но если вы готовы завершить наставничество, важно грамотно выйти из отношений, здесь тоже поможет психолог».

А как я ещё могу помочь, если не готов стать наставником?
Это хороший вопрос, потому что существует очень большое количество способов помочь. Можно поддерживать эти организации деньгами — все они нуждаются в регулярной финансовой поддержке, чтобы их программы продолжали работать. Можно стать волонтёром или интеллектуальным волонтёром. Можно стать наставником онлайн — такая возможность есть у проекта «Хранители детства», можно ездить в детские дома раз в месяц.