Столкнувшись с любым неизлечимым или сложным диагнозом, человек может пережить пять стадий: шок и отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие.

1 этап. Шок

Первое — это шок и отрицание. У кого-то ещё может быть состояние замирания — на долю секунды или на несколько дней. Когда человек не верит до конца в случившееся. А после начинается отрицание. Чаще всего люди начинают думать: нет, этого не могло произойти с нами, с нашим ребёнком, за что это нам, ему? А как теперь жить? Что мы сделали не так?

Это очень тяжёлый период и для семьи, и для их близких, в это время с человеком сложно общаться, ему сложно что-то объяснить, он ничего не слышит и не понимает. И при этом человеку очень нужна поддержка, чтобы рядом были люди, которые смогут подбодрить, погрустить вместе с ним и при этом служить опорой и ресурсом для него.

2 этап. Гнев

Второй этап — это ещё бОльшая ярость, когда человек не соглашается с ситуацией, происходит усиление эмоции: почему это с нами произошло, кто виноват? Идёт активный поиск виноватого. Это очень сложный период для психологической работы. В этот период человека можно поддержать так же, как и в первый: помочь выразить эмоции, сочувствовать, быть рядом.

3 этап. Торг

А вот тут начинается примерно такое: «Ну ладно, допустим, это правда, но что я ещё могу сделать?». В этот период люди ищут альтернативное лечение, волшебную таблетку, находят знахарей, едут к нетрадиционным докторам или к экстрасенсам. В этот период тоже важна и нужна поддержка, потому что человек может наделать много глупостей. В случае с диабетом очевидно, что никакого волшебного способа вылечить его нет. Это неизлечимое хроническое заболевание, тут не помогут экстрасенсы. Но важно с людьми в это время быть мягким, не нужно их обвинять ни в чём. У кого-то этот период более длительный, у кого-то более короткий.

4 этап. Депрессия

Когда люди уже всё перепробовали, передумали, а спасение не приходит, начинается разочарование в себе, в людях, человек замыкается. В этот период приходит ощущение, что человек остаётся один со своим диагнозом или диагнозом ребёнка. В это время могут распадаться семьи. Потому что жизнь приходится кардинально перестраивать. Это очень непростой период.

5 этап. Принятие

Всё плохое когда-то заканчивается. И тогда наступает такой светлый период, как принятие. Когда семья понимает, что жизнь продолжается и в ней есть ресурсы, радости. Если в семье есть ещё дети, про них тоже вспоминают, а также про другие интересы и цели в жизни.

Все зависит от того, кто из членов семьи готов и хочет получить психологическую помощь. Редко бывает, когда семья настолько солидарна и все дружно приходят на прием. Если так происходит, то это существенно сокращает срок взаимодействия с психологом.

Но, как правило, в семье один инициатор - кто-то из родителей. И тогда приходит первым именно тот, кто хочет, — и мы начинаем работать с этим человеком. Семья — это система, и если один элемент системы меняется, то это влияет на всех. Сначала может начать ходить мама или папа, другие смотрят со стороны, потом им становится интересно— и постепенно все подтягиваются. Тогда наконец работа ведётся с семьёй. Часто бывает так, что мы отдельно работаем с родителями, если между ними есть внутренний конфликт. Важно, чтобы в семье все были заодно: чтобы не было так, что папа разрешает, а мама против, или наоборот; или что сегодня можно, завтра — "мы посмотрим", а послезавтра — "нельзя" или наоборот. В воспитании чем чётче и однозначнее позиция у родителей, чем прозрачнее их требования и чем раньше ребёнок понимает, что продавливать (одного из родителей) бесполезно, тем лучше. Тогда быстрее налаживаются более понятные, партнёрские отношения в семье.

Во-первых, их всё-таки становится всё больше с каждым годом, и это радует. Но, конечно, все равно обращается еще не так много людей, как хотелось бы. Я думаю, это потому, что современные родители - это поколение, которое выросло без психологической помощи. В их культуре, в их поведенческих моделях это ещё не заложено. Отчасти это связано еще с историей психологии в нашей стране, которая долгое время вообще считалась лженаукой.

Существует очень много мифов и страхов, связанных с психологической помощью. В частности есть распространённое мнение о том, что психолог сразу научит, как жить, и решит за тебя твою проблему. На самом деле это совершенно не так, потому что психолог не может дать совет, как вам вести себя в вашей жизни. Задача грамотного психолога — создать условия, при которых человек сам сможет проанализировать свою ситуацию, найти собственные ресурсы и найти своё правильное решение. Потому что никто не может быть более компетентен в вашей жизни, чем вы сами.

Мы все привыкли получать психологическую помощь, рыдая на груди у подружки или в плечо маме, папе. Это тоже своего рода помощь и поддержка. Обсуждая с кем-то на кухне свою проблему, человек получает возможность посмотреть на неё со стороны, и это позволяет ему увидеть то решение, которое стоит принять. Но когда ты то же самое делаешь с профессионалом, это получается быстрее, чётче и, конечно, качественнее. Потому что опыт подружки даже в сходной ситуации может быть совсем уместным для вас. А профессионал, психолог — человек нейтральный.

К сожалению, до сих пор ещё не все даже образованные люди могут отделить психологическую помощь и психиатрическую помощь. Есть страхи, что если ты обратишься к психологу, это может быть отражено в каком-то документе и потом повлияет на будущее, что, например, будет сложно получить водительское удостоверение. На самом деле психологическая помощь - это самостоятельная профессиональная деятельность, независимая от психиатрии, да и психиатрия сейчас уже гораздо более лояльна к своим пациентам. И конечно, этот страх совсем не обоснован.

Программы, которые мы предлагаем семьям с детьми с сахарным диабетом, очень разнообразны: они зависят от возраста ребёнка, от того, когда эта ситуация возникла в жизни семьи. Работа ведётся с семьёй, с ребёнком, с его родителями, может быть отдельно только с родителями — это зависит от того, кто больше всего переживает внутри семьи.
Кроме того, важно понять, где находится ресурс у семьи. В каждой семье он есть, и мы стараемся его найти и использовать. Ресурс не всегда идет от родителей: иногда это старшие братья или сёстры, дядя или бабушка. Но всегда в семье есть кто-то, кто готов и может поддержать. И мы стараемся найти такого человека, чтобы ситуация разрешилась, и эмоции были направлены на то, чтобы начать партнерские отношения с болезнью.
Мы отказались от того, чтобы организовывать группы только для детей с диабетом: потому что тогда мы по сути снова погружаем их в эту проблему. А наша задача в том, чтобы дети, подростки ощущали жизненную перспективу, чтобы они видели огромные возможности, которые предоставляет им их возраст, их город. И конечно, у их сверстников тоже есть проблемы, просто они другие. Да, у детей с диабетом есть определённые сложности, но бывают и более серьёзные случаи: если, например, кто-то из детей или подростков потерял близкого, или дети не могут социально встроиться в свой круг. Именно группы разных детей с разными ситуациями, становятся наиболее эффективными для работы.

У нас в центре 14 клубов для подростков, куда они могут приходить. В клуб можно прийти просто поболтать, поиграть. Можно, вообще, ничего не делать, а просто провести время в компании сверстников. Там же проводят психологические тренинги, есть интересные волонтерские программы для подростков. Когда в прошлом году был чемпионат мира по футболу, много ребят были волонтерами. В этих клубах тоже есть дети, которые обратились, потому что у них были проблемы с принятием болезни или были срывы, но нам удалось их переключить, и борьба с болезнью отошла на второй план. Теперь они включились в другие виды деятельности, которые посчитали более интересными, нежели бороться со своей болезнью.

Чем может помочь психолог в момент срыва?

Сахарный диабет — это, к сожалению, пока неизлечимое заболевание, его нужно поддерживать, и манипуляции эти, конечно, неприятны и тяжелы. Срывы бывают у всех. У детей они часто совпадают с началом подросткового возраста, когда у подростка возникает огромное количество проблем, связанных с тем, что он меняется внешне, что у него появляются новые интересы, у него появляется первая влюблённость, и если не всё удаётся — а редко так бывает, что вот прямо всё легко и гладко расстилается перед тобой, — то дети, которые болеют диабетом, приписывают свои неудачи своей болезни. То есть они во всём винят болезнь — и пытаются ее наказать. Но как они могут наказать болезнь? Только не выполняя те рекомендации, которые даёт врач. И поэтому, конечно, здесь очень важна психологическая поддержка — помощь профессионала, который поможет выйти из этой ситуации, посмотреть на неё со стороны и увидеть, что это не на пользу тебе самому, ты сам себе вредишь, и это не решит твоих проблем.

Их очень много. Так, у нас был подросток, который очень категорично стал отказываться от контроля своего диабета, он очень вольно относился к контролю сахара, к режиму питания, у него было саморазрушающее поведение. Такое складывалось впечатление, будто он всё делал для того, чтобы ему становилось все уже и хуже . И когда мама его буквально на аркане затащила к нам, он попал на консультацию к специалисту, который сумел установить с ним доверительные отношения — и выяснилось, что у мальчика есть увлечение: ему очень нравится девочка, но девочка не обращает на него никакого внимания. И у него сложилось впечатление, что это связано именно с диабетом, потому что в классе знали, что он болеет.
Когда стали эту историю раскручивать, оказалось, что его поведение не могло привлечь внимания этой девочки. То есть он всё делал для того, чтобы она его тихо возненавидела — а он этого не понимал, ему казалось, что он так проявляет к ней интерес. А то, что эти знаки внимания отталкивающие — ну не понимал ребёнок, подросток, для него это первые чувства, первое увлечение… То есть ларчик открывался очень просто, да? Но нужно было поговорить с таким взрослым, который не являлся членом семьи, потому что маму и папу он воспринимал как очень опекающих людей, которые относились к нему как к хрустальной вазе, видели в нём только ребёнка и отрицали в нём подростка, который может увлекаться чем-то другим. У родителей было ощущение, что ему это совершенно не нужно, что его это отвлекает, что отношения могут только навредить. А сам он был к этим отношениям уже готов.
Такие истории, к сожалению, не редки. Когда у ребёнка есть какие-то проблемы, и это не обязательно диабет, это могут быть другие проблемы со здоровьем, то родители начинают этого ребёнка чрезмерно опекать, и когда у него появляются потребности в общении, в расширении круга общения, в любовных отношениях — они начинают это всё вытеснять и подавлять. И тогда ребёнок начинает метаться, потому что родители становятся противниками его естественных интересов: тогда начинается ложь, увёртки, сопротивление тем требованиям, которые ребёнок раньше, может, совершенно нормально выполнял. Просто родители не хотят мириться с взрослением своего ребенка. И важно вовремя всё-таки показать и родителям, и детям, что они не враги друг другу, что они - семья, и что важно друг друга поддерживать и идти навстречу.

Я бы сказала, что 70% семей получают положительный эффект. Он может быть не в том варианте, как изначально формулировался запрос. Ведь часто люди приходят с ощущением, что у психолога есть волшебная палочка, он сейчас ею взмахнёт, - и ситуация разрешится. Конечно, такого не бывает. Но нормальные родители, взрослые, если они всё-таки вступают в ситуацию консультирования, то они выносят из нее полезное для себя. Да, это может быть не в том объёме и не в том варианте, как они ожидали. Но всё равно они уходят с иным пониманием ситуации, с новыми решениями и идеями о том, что нужно пробовать. Бесполезной такая помощь может быть лишь для очень ограниченного круга людей, которые, скорее всего, пришли под давлением. А психологическую помощь нельзя получать под давлением. Психологическая помощь - это история добровольного принятия, добровольного понимания того, что мне нужно это делать или для чего мне это нужно. Насильно это, к сожалению, невозможно.

О достижениях

Я участвовала в конкурсе «Мисс Санкт-Петербург» и выиграла его, чему очень рада, потому что вначале меня не хотели брать туда именно из-за диабета. Но тем не менее оказалось, что организаторы люди современные, они решили, что участие девушки с диабетом может быть полезным опытом. Никто и подумать не мог, что я выиграю. Параллельно я окончила Санкт-Петербургский медицинский университет по специальности «клинический психолог», получила любимую профессию. И в целом я довольна тем, как складывается моя жизнь, потому что чувствую, что она в моих руках.

Сейчас я работаю в Национальном центре эндокринологии клиническим психологом, занимаюсь с детьми с диабетом и параллельно руковожу благотворительным фондом «Диамир».

О диабете

Мне поставили диагноз в два года, но несмотря на это у меня была абсолютно счастливая жизнь и счастливое детство. Я училась в обычной школе, куда меня не хотели брать. Это была середина 1990-х, ещё не было тех средств самоконтроля, которые появились сейчас. И я очень благодарна своей маме, которая сказала мне и всем в школе: «Ты такая же, как все, ты обычный ребёнок, ты будешь учиться в школе со всеми ребятами». И я училась, занималась балетом, английским, ходила в музыкальную школу. Делала то, что нравилось и что не нравилось, иногда приходилось себя заставлять что-то делать. И сейчас я этому очень рада.

Об одноклассниках

Все мои одноклассники знали про мой диабет, я никогда его не скрывала, может, поэтому не было никаких сложностей в школе. Я могла проверить кровь, сделать укол.

О балете
С четырёх лет занималась в студии балетом, и меня не приняли в Вагановское училище только из-за диабета, тоже испугались. Тогда считалось, что это противопоказание. Сейчас отношение уже меняется. Мне было 10 лет, и тогда мне показалось, что жизнь закончилась, что больше не будет ничего интересного — настолько я любила балет. Но самое интересное, что ровно через 10 лет я вышла на сцену, исполнив мой любимый танец из «Лебединого озера».

О победе в конкурсе

Конкурс «Мисс Санкт-Петербург» — особый конкурс, это не просто пройтись в купальнике — там есть тест на IQ, на знание истории Петербурга, творческие конкурсы. В течение года каждый месяц были испытания: сочинения, картины рисовали, писала сочинение о том, что такое доброта, я танцевала, кто-то вышивал, играл на фортепиано или сочинял стихи — развивали свои таланты.

Меня не очень хотели брать из-за диабета, врач, которая проводила собеседование, говорила, что это опасно. Люди часто пугаются, общество, к сожалению, не всегда готово относиться к диабету как к чему-то обычному.

Поэтому моя победа была для меня так важна, это была победа всех людей с диабетом.

Было неожиданностью, что я выиграла — и это была большая радость. Параллельно я училась. Когда были репетиции — готовилась к экзамену по наркологии, успела съездить в Эквадор.

Об образе жизни

Спортивный образ жизни важен — три раза в неделю занимаюсь спортом: кардионагрузки, иногда йога, иногда балет, иногда чередую с тренажёрным залом — занимаюсь сама, без тренера, уже понимаю, что именно нужно. После занятий — обязательно растяжка.

О фонде «Диамир»

Фонд помогает детям-сиротам с диабетом. Началось всё давно, когда я была студенткой: меня попросили помочь девочке с диабетом, которая попала в детский дом, потому что врачи не знали, что это такое. Она одновременно заболела и оказалась в детском доме. У нас собралась команда волонтёров, мы стали помогать, общаться с ребятами. Мы много общались с ними, у нас был даже проект «Опера» для детей из детских домов, им очень понравилось — раньше ничего такого не видели. Планируем расширяться, чтобы сделать больше полезного, важного для детей.

О детях с диабетом

Я много работаю с детьми и вижу очень много талантливых, одарённых ребят с диабетом. Успешным человека ведь делает не только талант, но и работоспособность. Диабет — когда приходится постоянно контролировать себя — вырабатывает работоспособность. Эти дети уже умеют себя контролировать, они уже целеустремлённые — поэтому в чём-то им проще, чем другим детям. Они умеют идти к цели, побеждать в спорте, выигрывать соревнования, создавать творческие работы.

О психологической поддержке

Проблема многих современных семей и особенно семей с диабетом — гиперопека. Но родителям важно научиться передавать ответственность за диабет детям. Конечно, они переживают, я понимаю, но одно дело — 5 лет, а другое дело — 15, и если родители всё контролируют, дети теряют самостоятельность.

Советую как можно раньше передавать ответственность за диабет ребёнку — он должен уметь следить, воспринимать диабет как часть себя. Воспитывать самостоятельность. Важно быть не авторитарным родителем, а другом — позволять ребёнку совершать его собственные ошибки, только так подросток поймёт, что это его жизнь и его решение.

Лет с 7 надо передавать ответственность, спрашивать, придумывать игровые форматы, когда, например, вся семья замеряет сахар, советоваться.

О подростках

С подростками надо общаться как со взрослыми людьми — им это необходимо в таком возрасте, им важно чувствовать, что их мнение важно, но всё индивидуально.

О поддержке

Моя задача как психолога показать, что есть выбор — что все могут изменить свою жизнь к лучшему.

Я часто им говорю, как важно не считать себя жертвой диабета, обстоятельств. «Это только твой выбор — ты будешь счастливым или несчастным, но это не зависит от диабета, можно быть счастливым и несчастным и без диабета.
Мотивировать кого-то сложно, ты можешь мотивировать себя только сам».

1. Ребёнок взрослеет. Нужно это признать

Ребёнок становится взрослым, для него важна не только семья, но и общество, сверстники. Сепарация — это сложный процесс, даже в семьях, где нет хронических заболеваний у детей. Ребёнок становится более взрослым, он отдаляется, у него появляются другие авторитеты — и всегда у взрослых возникает тревога, сопротивление, не хочется из своего гнезда выпускать птенца. Если у ребёнка есть диагноз, например сахарный диабет, то тревога родителей зашкаливает. И тревога выражается в утрированной заботе — постоянном напоминании: сделал ли ты замеры, как твой сахар и прочее.
Зачастую, когда спрашиваю родителей: «Как думаете, сколько лет вашему ребенку?», родители занижают возраст на несколько лет. Например, говорят, что ребёнку не 15, а 10 лет.


2. Личность ребёнка важнее диагноза. Важно говорить с ним про него самого, а не только про болезнь

Личность ребёнка как будто перекрывается, родители видят только диабет и, к сожалению, перестают видеть самого ребёнка. У него могут быть свои интересы, может возникнуть любовь, дружба. Это тоже сложные чувства — он может столкнуться с предательством, например, или это просто непростая дружба — очень близкая или отстранённая. И конечно, подростку хочется говорить прежде всего об этом. Он хочет жить здесь и сейчас, у него возникают новые чувства, он становится взрослым, идёт процесс самоопределения, профессионального в том числе. И если никто из родных не интересуется ничем, кроме «Как твоё здоровье?», то это довольно печально. И к нам, психологам, подростки чаще всего обращаются с таким запросом: «А давайте больше поговорим про меня, про то, что меня интересует!». Мы это и делаем. Обсуждаем, кто влюбился, кто с кем расстался, какая любимая музыкальная группа, какой театр, какое хобби — и многие другие аспекты, которые есть у каждого из нас.

3. Помочь ребёнку — значит, дать ему свободу

Конечно, не хочется, чтобы дети росли, такое приятное ощущение заботы, тепла, семейной сплочённости — оно есть. Но важно понимать, что если мы не отпускаем, не даём личности развиваться, расти, то мы делаем только хуже. И к сожалению, в определённом возрасте ребёнок может сказать: «Это из-за тебя. Это из-за тебя я не могу построить свою личную жизнь. Или карьеру. Из-за тебя я чувствую себя ущербным, инвалидом, хотя многое мог бы сделать». То есть период сепарации, когда возникает подростковый бунт, — это хорошо. Галочку можно для себя поставить: если подросток бунтует, значит, всё идёт по плану.

4. Важно учиться разговарить с ребёнком по-новому

Чтобы остаться со своим ребёнком в контакте, в диалоге, эмоциональной близости, важно научиться с ним по-новому разговаривать. Директивный тон — сейчас я расскажу тебе, как жизнь устроена — уже не подходит. Когда мы начинаем учить подростка, мы как будто встаём в позицию «я взрослый, а ты маленький». С ними это уже не проходит, они уже тоже в каком-то смысле взрослые, у них тоже есть своё мнение. Они сталкиваются с ситуациями, в которых они не готовы спрашивать родителей. Знают, что им скажут родители.

Попробуйте не навязывать своё мнение и сразу не говорить: «С этим не дружи, туда не ходи» — а попробовать спросить подростка: «А что ты сам думаешь про это? А что чувствуешь?». У человека уже есть своё мнение об этом. И если он поймёт, что взрослый разговаривает с ним на равных, это может вырасти в более дружеские, тёплые отношения с родителями. Свой опыт, свою голову, к сожалению, нельзя передать другому. Мы учимся на собственных ошибках, наступаем на свои грабли — в этом и есть прелесть жизни. Только такой опыт мы начинаем ценить, уважать, ощущать своим, чувствовать, что мы живые и интересные.

5. И передавать ребёнку ответственность за диабет

Важно понимать, что пока родитель живёт в системе, где диабет важнее для родителя, ребёнок не сможет взять на себя ответственность намного дольше. Он будет жить всегда в состоянии «я маленький, и про мой диабет всегда будет помнить кто-то», он не возьмёт на себя ответственность.

У родителей я часто отмечаю такое противоречие: «С одной стороны, я хотел бы, чтобы мой ребёнок уже вырос, сам отвечал за себя, потому что я тоже устал уже, выгорел, не хочу больше контролировать, звонить, беспокоиться. Но в то же время и отдать полномочия становится очень страшно». Поэтому это состояние — двойной посыл: «Давай, расти уже» и «А может, не стоит, ты же ещё маленький».

Но ответственность надо передавать постепенно, не перекладывать резко —на-ка, неси, а постепенно передавать полномочия, хвалить: «Молодец, ты справляешься, да, не всегда получается, но это жизнь».

6. Можно предложить сходить к психологу

Подростки уже сами принимают решение, готовы ли они прийти к психологу, у них уже есть своё понимание, что эта помощь нужна. И мы, кстати, отмечаем среди подростков наплыв. Мои наблюдения показывают, что подростки — более свободные, более осознанные, больше про себя понимают и хотят сами прийти к психологу. Они знают, что это не какой-то врач, что он не будет указывать на их ошибки, что-то предписывать — это «свободные уши», человек, который поможет в чём-то разобраться.

1. Понять, что это нормально

Важно понимать, что состояние выгорания бывает у всех. Это такое ощущение, что всё надоело, ничего не хочу, не хочу помнить, что у меня диабет, делать какие-то замеры, люди на меня смотрят не как на личность, а как на диагноз. Такое происходит со всеми, у кого есть хроническое заболевание, да и с любым человеком, когда всё надоело. Надо помнить, что мы не роботы. Мы можем быть очень сильными, а можем быть очень слабыми. И этот период слабости наступает у всех, и его надо прожить.


2. Научиться его определять

Выгорание бывает разное. Иногда оно слабенькое — когда есть ещё какой-то ресурс, мы тогда начинаем контролировать, собирать. Собирать список, что мне нравится в жизни, что приносит удовольствие: сходить на танцы, встретиться с друзьями, позаниматься вокалом, чем угодно, что позволяет восстановить ресурс, быстрее наполниться, вспоминая, что диабет — это не так страшно, могу с ним жить, справляться.

Бывает выгорание — более серьёзное, когда кажется, что никто не может помочь, что хочется только лежать, и чтобы никто не трогал. Вот в этот период надо обратиться к специалисту. И чтобы вытащить себя, как Мюнхгаузен, за волосы, нужна некоторая помощь человека, который более компетентен.
И проявляется оно у всех по-разному. Для флегматичного подростка это будет одно состояние, для апатичного — другое.

3. При необходимости обратиться за помощью

Важно знать, что есть ситуации, когда следует обратиться к психологу. И он может помочь. Это специалист, который с удовольствием поговорит с пациентом именно про него, про его личность, интересы, про круг общения, про диабет, если его это интересует, но у него на это может не быть запроса. Он может сказать: «Да я всё знаю про диабет, давайте лучше про меня поговорим!». И я скажу: «Давайте». Я считаю важной помощь, если ребёнок уходит от меня счастливым, с горящими глазами и ощущением, что вот я — Петя Васечкин, а не Петя с диабетом. Это уже помощь.

4. Делить ответственность

Все разные, единого шаблона у меня нет, и это даже хорошо. Контроль важен, нужен, но невозможно в этом контроле жить постоянно, все мы от него устаём. Например, если вы подросток и уже сами взяли ответственность и сами контролируете свой диабет, и вдруг в какой-то момент чувствуете: я устал, больше не могу, — нужно отдохнуть. Не нужно бояться, можно обратиться за помощью к родственникам и попросить их помочь на этой неделе, когда у вас сил меньше — попросить напоминать про замеры, про уколы. Можно разделить этот контроль с кем-то из родных. Это, во-первых, напомнит, что вы не один, что есть кто, кто может вам помочь. Это может быть родственник, друг — нужно в своих обстоятельствах найти эти возможности. И во-вторых, это очень объединяет, даёт возможность родителю снова почувствовать себя важным и нужным, как в детстве.