Милосердие и профессиональный рост

Если вы не специалист в социальной сфере, что первое приходит вам в голову при словах «помощь бездомным»? Скорее всего, раздача еды и одежды. Реже вспоминаются зимние пункты обогрева, ещё реже — бесплатные душевые, прачечные, да и просто доступ к питьевой воде (сотрудники профильных организаций могут рассказать немало историй о том, как их подопечные травились, попив воды из городских рек). И хотя очевидно, что жизнь на улице, особенно в нашем климате, не способствует укреплению здоровья, о профессиональной медицинской помощи бездомным людям тоже говорят нечасто. В России это направление до сих пор ещё развито слабо.

Уличная медицина — это когда врачи и студенты медицинских ВУЗов берут рюкзаки или чемоданчики с лекарствами, отправляются в места, где собираются бездомные люди, — под мосты, в парки, в палаточные лагеря, в заброшенные помещения, в социальные приюты. Некоторые сравнивают уличную медицину с медициной стран третьего мира.

То есть не обязательно ехать в Африку, в Латинскую Америку или в Среднюю Азию, а можно выйти на улицу в мегаполисе любой европейской страны, найти бездомных людей, нуждающихся в медицинской помощи, и, скорее всего, вы встретите очень запущенные случаи.

Сергей оказался человеком действия и вскоре в качестве врача-волонтёра стал посещать приют «Мальтийской службы помощи», а также ездить с «Ночным автобусом» благотворительной общественной организации «Ночлежка» на стоянки, куда нуждающиеся приходили за горячим питанием. Вскоре деятельность Сергея вдохновила ещё нескольких людей на то, чтобы поменять свой привычный формат волонтёрства. Как вспоминает Сергей, «люди, имеющие медицинское образование, которые до этого помогали раздавать бездомным еду и одежду, увидели, что кроме этого можно ещё и, например, в тупике Агатова переулка на поребрике бинтовать человеку трофическую язву». Когда собралась команда, появилось и название «Благотворительная больница».

Следующим этапом развития тогда ещё волонтёрского медицинского сообщества стало знакомство Сергея с Виталием Курдеко из организации «Кинония», до этого, занимавшейся только раздачей бездомным еды по выходным. Волонтёры «Кинонии», слыша жалобы своих подопечных на здоровье, раздавали им и какие-то лекарства, но поняли, что это малоэффективно. Медицинская помощь — это комплексная история, предполагающая и человеческое общение, и медосмотр, сбор анамнеза, то есть заниматься этим должен специалист. Так началось сотрудничество двух сообществ неравнодушных людей.

А в октябре 2023 года открылась «Благотворительная больница» на первом этаже старого дома за Нарвской заставой — на Балтийской улице. Здесь у врачей возможностей больше, а пациенты, которые могут дойти до точек раздачи еды, могут дойти и до этого места. Так что сотрудники клиники нередко встречают здесь старых знакомых. Сергей поясняет: «Здесь помощь плановая. То есть сюда „скорая“ никого не привозит, только иногда увозит. Острая необходимость в мобильной клинике снизилась. К тому же, сама „Кинония“ хочет в той „Газели“ открыть мобильный пункт социальной помощи, где людям будет оказываться помощь в получении документов и так далее».

«Не знаем, кто зайдет в эту дверь»

В «Благотворительной больнице» сегодня трудятся штатные сотрудники и волонтёры. «Периодически кто-то из волонтёров устраивается к нам в штат, — говорит Сергей. — А иногда у сотрудников меняются жизненные обстоятельства, и, наоборот, они увольняются и становятся волонтёрами».
Терапевт Кристина Панькина, гематолог Мария Бушурова, травматолог-ортопед Ника Булавинова и сам Сергей — сменяющие друг друга дежурные врачи, которые принимают всех пациентов подряд. Для такой работы нужны не только особые знания, но и особый склад ума.
«Мы не знаем, кто войдёт в эту дверь», — этой фразой Сергей ёмко описывает специфику работы. Скорее всего, у пациента будет сразу несколько болезней (и нельзя лечить только одну), неприятный запах (особенно, если это уличный бездомный, если из приюта). Беженец — своя специфика, мигрант, иностранный гражданин — тоже. То есть вопросы: «Где Вы ночуете? Что у Вас с документами?» обязательны. Каждому нашему пациенту требуется задать ряд вопросов социального характера.

Сергей рассказывает характерную историю: «У пациента рак, огромная опухоль. Он хочет лечиться. Я его понимаю. И говорю: „Если у тебя есть деньги, иди в частную клинику. А я буду звонить в государственное учреждение“. Звоню в онкоцентр, разговариваю с начмедом по клинико-экспертной работе, объясняю: „У меня пациент с подтверждённым раком, документы есть, эпикриз я ему написал. Можете ли вы по хозрасчёту обеспечить ему первичный онкологический приём, анализы, вторичный приём, химиотерапию?“ Но как только я уточняю, что у пациента нет документов, удостоверяющих личность, мне отвечают: „Нет, не можем“. И то же самое ему говорят в частной клинике. И их я понимаю. Если с ним что-то случится в стационаре, как они объяснят следственному комитету, кто это? А на кого они спишут препарат для химиотерапии, морфин или другой сильнодействующий препарат для наркоза? Ведь эти препараты подлежат учёту».

Бывает и так: в процессе лечения у пациента вылезает на первый план психиатрия — психические расстройства у бездомных людей встречаются не так уж редко. Да, в «Благотворительной больнице» есть и психиатр. Но иногда такое расстройство мешает человеку получать помощь: он отказывается от терапии, отказывается от госпитализации в психиатрическую больницу, куда он может попасть только добровольно, если не представляет угрозы для себя или окружающих.

Есть болезни, которые нельзя вылечить, но можно ввести в ремиссию. Но ремиссия невозможна без стабильного жилья. А есть болезни, которые вылечить можно, но у бездомных людей они часто переходят в хроническую форму из-за отсутствия жилья или из-за зависимости. Врачи «Благотворительной больницы» улучшают качество жизни пациента, но болезнь остаётся. Иногда люди уходят в таком состоянии и больше не возвращаются.

«Медицина — не проект, а процесс»

Маленькая «Благотворительная больница», конечно, функционирует не в вакууме, её основные партнёры — государственные медицинские учреждения. С некоторыми из них у клиники есть даже договорённость о некоторых квотах на госпитализацию бездомных пациентов. Сергей поясняет: «Я как руководитель одной медицинской организации могу позвонить руководителю другой медицинской организации и попросить планово госпитализировать, например, пациента с чесоткой, который живёт в подвале, не имеет регулярного доступа к чистой питьевой воде и к душу, а потому не может принимать таблетки, мыться, намазывать на своё тело мазь от чесоточного клеща и менять нательное бельё. Если мы хотим добиться системных изменений в сфере здравоохранения, то всегда должны быть вместе с государством. Где-то сотрудничество складывается, а где-то и вообще не знаешь, как подойти. Но, во всяком случае, мы знаем функционал поликлиник — многие наши врачи в этих поликлиниках работали. Я работал в разных больницах и знаю там ситуации изнутри. Кто-то работал на „скорой помощи“. Мы собираем эти данные, чтобы более эффективно помогать людям».

«Подождите, мы еще не достигли ближайшей цели»

Пациенты «Благотворительной больницы» — это не только уличные бездомные, но и люди, живущие в приютах, хостелах, а также на «птичьих правах» где-то, где для них находится спальные места, и люди, единственное жильё которых — предоставленное предприятиями, на которых они работают. А ещё приходят беженцы с Украины и трудовые мигранты — и у тех, и у других бывают проблемы с документами, а болезни не ждут.
У многих пациентов снижена мотивация к длительному лечению, многие имеют ментальные нарушения. Ситуация, когда врач уже знает, что делать, но надо договориться с пациентом, убедить его в важности нашего с ним совместного решения («надо попринимать антибиотики, подлечить раны, немного почиститься, а потом ложиться в наркологическую больницу или поступать в приют, или восстанавливать документы» и так далее) — здесь часть ежедневной рутины.

Причиной отказа от лечения может быть алкогольная зависимость, а может быть то, что для человека в приоритете работа, а не диспансерное наблюдение. Плюс среди бездомных больше мужчин, чем женщин, а мужчины, как правило, в принципе хуже следят за своим здоровьем. «Бывает так: мы ждём пациента во вторник, а он приходит через месяц во вторник, — говорит Сергей. — И для нас большой успех, что он вообще пришёл. И во вторник через месяц иногда такой человек приходит уже с другой проблемой, а про первую говорит: „Да я уже и не помню, доктор, что это было“».

Вдобавок у Евгения был и тяжёлый депрессивный эпизод. Как вспоминает Сергей, «Женя сидел и мёрз, я предлагал ему отвезти его в пункт обогрева, а он отвечал: „Нет, буду мёрзнуть“. Разве что суицидальных высказываний не было, но был пассивный позыв побыстрее закончить. Мы выезжаем к нему, договариваемся с представителями сообщества анонимных алкоголиков, которые на волонтёрских началах везут его в душ. Так как у него нет документов, мы делаем ему справку бездомного (её теперь делают многие профильные организации). Я договариваюсь с сотрудниками душа, что он помоется, несмотря на раны — душ государственный, он вроде как для бездомных, но для чистых бездомных. Потом помогаю Жене помыться».
Евгения положили в наркологическую больницу — Сергей то и дело звонил туда и договаривался, чтоб его не выписали раньше, ведь идти Евгению некуда: его не возьмёт ни один приют. Одновременно Евгению восстанавливают документы. Но в процессе лечения от зависимости на первый план у него вышли психические нарушения. Сергей договаривается, и Евгения переводят в психиатрическую больницу. Компьютерная томография показала, что у него в голове кисты. То есть его ментальные нарушения — органические.

Сотрудники и волонтёры «Благотворительной больницы» не из пугливых и повидали всякое. Но в некоторых случаях они могут сами отказать в приёме — если пришедший хамит, угрожает. Если персонал понимает, что у пациента алкоголизм, и такое поведение происходит на фоне абстиненции, ему предлагают проспаться, подумать о своём поведении, перестать употреблять и тогда прийти снова. Такие случаи были: пациенты возвращались, извинялись.
Бывает, что люди приходят просто не по адресу. Сергей приводит характерный пример: «Например, к нам пришла бабушка из соседней парадной этого дома и сказала: „Вы же благотворители“. Мы отвечаем: „Хорошо, давайте запишемся, договорчик сделаем, оформим все медицинские бумаги“. В порядке очереди бабушку доктор принимает. Мы понимаем, что бабушка с паспортом, с регистрацией, с пенсией, живёт в собственной квартире, просто ей удобно прийти сюда. После чего меряем бабушке давление, делаем тест на ВИЧ, предлагаем вакцинацию от гриппа, от дифтерии, от столбняка, от гепатита В. А дальше такой разговор: „Смотрите, бабушка: у вас есть страховка — вам надо пойти к участковому терапевту, сделать ЭКГ, сдать там анализы, он вам назначит таблетки, получить льготные рецепты. Если у вас нет инвалидности, её можно оформить, а это выплаты, лекарства, проезд — полный соцпакет. Мы здесь этого не делаем — у нас нет таких полномочий“. Можно назвать такую нашу реакцию мягким отказом. Но это вопрос наших ресурсов. Мы создавали клинику не для того, чтобы лечить тех, кого эффективно может лечить государственная медицина».

Денис

Денису за 40, он в «Благотворительной больнице» впервые. Говорит бодро — возможно, потому что у него радость: некоторое время назад забыл в автобусе документы, а на днях ему их вернули в целости и сохранности.
«История моя, думаю, обычная: родился в Питере, учился здесь же. Образование у меня неполное среднее — даже школу фактически не закончил. Потом работал, сидел в тюрьме, вышел — снова работал, женился, в 2014 году развёлся: причина — алкоголизм. Поссорился с женой и ушёл, оказался на улице. Прописка у меня осталась, но квартира оформлена на жену. Близких родственников у меня нет, есть дальние, но я с ними не поддерживаю отношения. С женой мы общаемся, не враги, ничего такого. Она уже с другим мужчиной. Я живу в приюте благотворительного фонда „Светлый путь“».